…Микроавтобус, как обычно, развозит акционеров от проходной до административного корпуса – чтоб никто не заблудился. В машине, кроме меня и знакомого инвестора, еще семейная пара средних лет – говорят, обычно не ходили, но тут стало интересно. Судя по разговору, не биржевые игроки. «Может, дивиденды дадут?» Знакомый подтверждает: Видимо, дадут.
В зале собирается 30 акционеров или их уполномоченных представителей (год назад было 58). Представляют 58,7% капитала. Из знакомых – глава ассоциации инвесторов Херманис Юзефович, из уже публично известных – миноритарий Линард Бауманис. Из ранее лично незнакомых – читатель NL, пожимающий руку со словами «Спасибо за твои статьи!» 🙂
В 16.20 – когда все зарегистрировались, — заходит Василий Мельник. Можно начинать.
И – привет от прошлогоднего дедушки с претензиями к системе подсчета голосов – в этот раз голоса считали по-новому. Если раньше все просто подымали свои бумажки, и их пересчитывали ходившие через ряды тетеньки, то в этот раз каждый получил по 12 бюллютеней – отдельно для каждого вопроса повестки дня – в которых нужный вариант «за», «против», «воздержался» отмечался крестиком. И сдавался в счетную комиссию.
«В Latvijas Gаze уже ввели сканеры, которыми на собрании считывают голоса, как в супермаркете.» — говорит сидящий рядом знакомый.
Далее рутина: выбор ведущего собрания, счетной комиссии, лиц, удостоверяющих правильность ведения протокола… (одним из последних утверждается и Линард Бауманис). Голоса по листочкам считают минут за 5-10. Знакомый поясняет: если кто-то из миноритариев после собрания решит оспорить принятые решения – он на акционерке должен не просто по бумажке проголосовать против, а тут же попросить внести его голосования «против» в протокол собрания – по закону, только тогда он может потом идти в суд.
Решив формальные вопросы, член правления РКБ Эйнар Букс в течение 5 минут читает с листка доклад правления о результатах деятельности за 2012 год. Тут все буднично и без сюрпризов – доклад можно прочесть и в годовом отчете.
Ведущий: — Есть ли у акционеров вопросы по докладу правления?
Один из миноритариев: — Да, у меня вопрос. Я написал вам письмо, и не получил ответа (ведущий отвечает, что ответ только что отослан заказным письмом). В моем понимании, нужно привести консолидацию отчета. Правления решило этого не делать. Почему?
Мельник: — О какой консолидации вы сегодня говорите?
— С дочерним предприятием.
Мельник: — Каким именно?
— Northsale Limited…
Мельник: — У нас нет никакой фирмы Northsale Limited
Другой миноритарий (Миноритарий-2): — Northsale Logistics Limited.
— Да, извините. Думаю, вы очень хорошо понимаете, о каком предприятии речь.
Мельник: — Во-первых, эта компания была основана, как агент, чтобы провести только эту работу. С агентским договором. Но если бы мы основали предприятие, которое вместо нас работало с этой платофрмой, мы бы заплатили в Великобритании все налоги. Думаю, у нас бы не только не было прибыли, у нас были бы огромные убытки. Поэтому, чтобы работать со всеми зарубежными структурами, мы специально создали фирму-агента, как и сообщалось на бирже. За эту работу мы заплатили 0,19% от всего оборота. Это цена офиса в Лондоне, зарплаты и командировочные всей команды в Британии… И вся прибыль, которую мы получили от платформы, осталась у RKB… А у этого предприятия прибыль – 23 тысячи евро. Никакой другой деятельности не было. И так как мы сдали платформу 20 декабря, и эта компания была специально создана, как агент…
Что делали мы – если мы говорим об этой сделке, которая всех интересует. Никто ничего не скрывает, это раз. Второе: Мы не строили саму платформу. Мы перекупили ее у брокера, который торгует этой платформой, уже существующей. Наша работа была только в инженеринге, который связан с в доставкой, страховкой, транспортировкой, гарантиями и всеим остальным. И реконструкция в Турции, когда с платформы снимались «ноги» — это уникальная работа, которую никто до нас не делал. И с этой работы мы получили более 5 миллионов евро.
Я считаю, что это, во-первых, очень хороший результат. Во-вторых, мы получили очнеь большой опыт в инженеринге. К сожалению, в нашем регионе никто не строит такие платформы, включая Германию, Британию, всех остальных – никто не может… Я вам потом расскажу, если вас очень интересует предприятие. Я подготовился, чтобы рассказать, что вообще происходит в судостроении в мире… Потому что просто читать бумажки – это одно, а работать – это второе.
К сожалению, наши законы не позволяют завозить дешевую рабочую силу, с которой сегодня очень хорошо работают в Сингапуре, в Корее, да и все остальные. Сколко мы заплатили агенту за всю работу? (уточняет у рядом сидящей работницы) 570 тысяч евро!.. Я очень извиняюсь, но о чем мы вообще сегодня говорим! И с директором этой британской компании мы согласовали: мы ее продадим после выполнения всех работ. Если бы мы выиграли еще две платофрмы… Тогда эта компаниям работала бы и дальше…
Другой вопрос – о результатах, почему они такие были (в 2012 году у РКБ в целом, — С.П.) Тут можно спросить – почему? И я расскажу. К сожалению, мы взяли на себя 5 кораблей-ресторанов для России… И уже ясно, что на каждом корабле мы потеряли очень круглую сумму. Сколько получаются убытки с каждого корабля? (советуется с работницей) Примерно по полмиллиона евро. К сожалению. Скажу, почему. Потому что люди уезжают из Латвии. Потому что недостаточно специалистов, в нашей стране никто их не обучает. К сожалению…
Два плавучих ресторана уже работают, вы их можете посмотреть. У трех убытки будут немного меньше. Но мы получили письменно согласие, что они с нами работают еще по семи (плавучим ресторанам). И на эти семь мы изменили цены, это компенсация за те убытки по пяти прежним кораблям. Это значит, что наши перспективы в будущем – очень хорошие. Но я хочу напомнить: таких людей, которые остались в Латвии, и могут сегодня строить такие рестораны… К сожалению, обучение – все стоит денег… (показывает на картине фото корабля, на котором завод потерял в 1997 году 700 тысяч евро). Но до конца мы еще никогда не строили суда так, как сегодня.
Конечно, можно сказать, что мы плохо работаем, и поэтому убытки, и так далее. Нет, я считаю, что мы очень хорошо работаем… Вот 2007 год. Оборот от ремонта – 27 миллионов латов. Сегодня, как видите – 9 миллионов. Падение огромное. Что дает предприятию больше вего прибыли? Сразу могу сказать: от ремонта прибыль намного больше, чем от судостроения. Прибыль от строительства кораблей – ничтожная. Вопрос: мы плохо работаем? Нет. Наш сосед сегодня показывает убытки в 20 миллионов евро. Если вы вообще хотите слышать что-то – кто сегодня на этом рынке може зарабатывать? Я скажу. Кто сегодня перенимает весь бизнес строительства и ремонта судов – Польша.
От банкротирующих предприятий в 2008 году, девальвировав свою валюту, они сегодня стали серьезными конкурентами всей Европе. В том числе и для нас… А у нас государство решает, что будем только что-то резать, никакой девальвации… И мы сегодня вынуждены давать очень большие скидки, чтобы получить работу… И почему такая маленькая прибыль – потому что мы очень близки к уровню 5% брутто-прибыли. Для судостроения это ничтожная брутто-прибыль, мы сегодня не можем конкурировать ни с одной страной, мы закладываем больше! А почему? И снова отвечу: посмотрите на рост тарифов на электричество, газ… (приводит газовые и электрические тарифы за последние 5 лет)… А вы потом пишете, и в газетах тоже, что мы так давно не платили вам дивиденды… (обращаясь к Херманису Юзефовичу) Да, конечно, можно смеяться!
Херманис Юзевофич: — Нет, мы, наоборот, рады дивидендам.
Мельник: — Если вы сделаете в скоей жизни такие вещи – можете смеятся, конечно. Обеспечить коллективную работу – это совсем другое дело. Да-да, кунгс… (далее снова приводит цифры платежей за энергию, с постоянным ростом). А я не монополист, я не могу так просто поднять свои тарифы… Мы можем только сокращать расходы. И мы это делаем каждый год. Если говорить про зимний период. Вы можете сказать, ну, вы же такие жирные, что можете платить себе зарплату? Нет. Вот уже третий год в зимний период правление и совет снижают себе зарплаты… Можете посмотреть в отчетах. Потому что мы работаем не в маштабах Латвии, а в мировых масштабах. И у нас сегодня нет возможностей получить европейские деньги, как у всех. Взять Grindeks – посмотрите, сколько они получили европейской поддержки. Мы не можем, закон запрещает.
Да, мы хорошо заработали на платформе – 6,7 млн долларов. И эта компания, которой мы заплатили всего 0,2%… Я не знаю, какая еще сервисная компания работала бы за такую плату. Обычные юристы получают больше… И вся реальная прибыль осталась у РКБ! Другой вопрос, что эта прибыль, к сожалению, потеряна из-за убытков за прошлый год. Если бы не они, мы бы сейчас сидели с прибылью в 6,7 миллионов долларов. Только благодаря одной этой сделке. Но. Еще раз повторю: разница в курсах валют, и убытки из-за строительства судов. Но знаете, если чего то не делать, то можно не делать никогда.
И мне не в чем винить правление, работников. К сожалению, мы живем в таких условиях, в которых живем… И те семь судов, которые мы теперь в итоге получим – этот тот вариант, где мы можем очень серьезно устроить развитие, и взять абсолютно другой рынок… А этот договор с компанией-агентом – он же официально всем был выдан, и аудиторам, и всем остальным…
Миноритарий: — Все равно, нужно консолидацию.
Мельник (раздраженно): — Для чего консолидацию, если мы в декабре закончили работу! До 20 декабря!
Миноритарий: — Но это ваша дочерняя компания!
Мелник: — В конце года уже нет!
Миноритарий: — Это ничего.
Мельник: — Можете у аудитора спросить, нужно или нет…
Аудитор (встает): — Они продали эту дочку в конце года. Я им напоминала, что нужна будет консолидация. Это уже второй год (работы компании). В прошлом году уже был разговор… Думали, в этом году делать (консолидацию).
Миноритарий: — Закон о консолидации годового отчета, 26-я статья.
Аудитор: — Но на 31 декабря у них ее уже не было.
Мельник: — У нас ее уже не было!
Миноритарий: — 26-я статья закона, о том, как проводить консолидацию, если эта компания уже отчуждена.
Аудитор: — Это решение руководства…
Миноритарий: — Ну это ведь уже другой вопрос, что это решение руководства!
Миноритарий-2: — У меня вопрос. Вы утверждаете, что к 31 декабря РКБ продала компанию Northsale Logistics Limited.
Мельник: — Да, мы продали.
Миноритарий-2: — Почему в регистре предприятий Великобритании в качестве ее единственного владельца до сих пор указана РКБ?
Мельник: — Да, у нас есть объяснение от владельца, который был нашим директором этой компании – у него есть время до 19 июня изменить эту информацию (в регистре). И он этим занимается. Мы ему тоже написали, почему он этого не сделал… Договор о продаже есть, он подписан…
Миноритарий-2: — Хорошо. Еще один вопрос. Вы упомянули, что дочерняя компания продана за 3,4 тысячи евро, правильно?
Мельник: — Да, за ту цену, за которую мы ее купили.
Миноритарий-2: — Почему она продана именно за такую цену, если баллансовая стоимость на 31 декабря – как минимум 23 тысячи фунтов?
Мельник: — Очень простой ответ – это бонус. Директору и команде, которая проделала эту работу. Думаю, это небольшие деньги за то, что мы заработали более 5 миллионов евро, напомню.
К сожалению, тут только два фактора повлияли на итоговую прибыль. Первый: мы сами сделали ошибку, когда строили корабли для российских заказчиков. 5 кораблей в убыток. Да, так и есть. К сожалению. И тут некого винить. Сходите на экскурсию, если будете в Москве – несколько кораблей, по 62 метра длинной, стоят напротив гостиницы Рэдиссон. Вопрос тут очень простой. Конечно, мы можем стротть корпусы. Всю жизнь. Но нам нужно как-то выйти на это полное строительство, другого варианта тут нет, как сегодня пробовать получить этот заказ и как-то выйти. Потому что другие 5 кораблей, которые тоже стоят в Москве у гостиницы «Украина» — они из Турции. И очень плохого качества. А цена там была такая же, как у нас…
Да, мы, сдавая первые 2 корабля, опоздали со сроками на 5 месяцев – но это не из-за нас. Если я скажу, сколько человек от нас уезжает, и сколько приезжает работать… 300-400 человек меняется каждый год. И нет других вариантов, кроме как открывать новые рынки, работать «под ключ». Потому что на рынке ремонта – огромное падение. И не только у нас. Некоторые наши конкуренты уже банкротировали. Но я думаю, что эти 7 судов, договор по которым мы подпишем в мае, — там мы все убытки компенсируем. И это будет нормальный процесс на 2-3 года. И там есть еще вариант, плюс на 5 судов. Итого у нас впереди 12 судов, которые мы будем строить сами, с очень хорошей стоимостью…
Других вариантов развития сегодня нет. С платформами я рассказал, как обстоят дела. Были две платформы, по которым мы не выиграли. Во-вторых, я думаю, у Украины также есть проблемы с деньгами… Но есть надежды, что мы все же будем развивать этот оффшорный департамент строительства платформ. Накоплен огромный опыт. Конечно, сами мы никогда не будем их строить. Я никогда не смогу завести сюда 40 тысяч работников, это нереально. И строить тут что-то такое – нереально, к сожалению. Да, можем строить какие-то части. Задействовать свой инженеринг, возможности финансирования – мы говорили со многими банками, и они готовы такие проекты софинансировать. Но в зависимости от страны. Банки считают, что в случае с Украиной они просто не могут финансировать сегодня…
Вот такое развитие сегодня. Об этих новых 5 и 7 кораблях мы еще сообщим, сегодня идут переговоры. Но понятно, что мы их будем строить не по прежним ценам. И наше качество лучше, чем у тех, что были из Турции…. Сходите, посмотрите на наши – полностью готовая яхта… И это значит, что у нас совсем другое развитие. Мы будем говорить и с другими заказчиками,из многих стран есть интерес к таким ресторанам – если мы договоримся с судовладельцем, что сможем использовать такую модель. Потому что таких плавучих ресторанов сегодня на рынке нет.
Миноритарий-2: — У меня уточняющий вопрос – о Latitude yachts. Они на своей страничке указывают, что корабли построили они. А РКБ – только корпуса.
Мельник: — Какая компания?
— Latitude yachts, SIA.
(пауза, Мельник консультируется с сидящей рядом работницей)
Мельник: — Да, это правда. Мы корпус строили. Но не только корпус, мы кое-где пошли дальше… Мы сегодня там — контрагенты, но по сути построили все… Почти… И там у нас много контрагентов, которых согласовывает судовладелец, а не мы… Например, контрагентов, которые делают внутреннюю отделку – таких возможностей у нас нет. Почему мы согласились? Или бы мы взяли все на себя, дали гарантии, не имея опыта – или согласились бы с владельцем, что он сам выбирает тех, кто делает ту же внутреннюю отделку, а мы не берем на себя эти гарантии. Думаю, с теми 7 судами мы будем работать с теми контрагентами, которых он выберет. И в этом были проблемы, почему мы не успевали: что-то не успевали мы, что-то – они…
Линард Бауманис: — Не ознакомите ли вы акционеров с условиями приобретения платформы, ее ценой – это не является коммерческой тайной?
Мельник: — Мы уже публично обо всем заявили.
Бауманис: — О цене приобретения. И об условиях поставки…
Мельник: — Мы об этом уже официально сообщили… 400 миллионов, которые мы заплатили, отнимаем 6,7 миллионов, и видим, какая была цена покупки. Я вас не понимаю, у нас нет ни одной претензии от Украины, как государства. А у вас, как акционера, какие-то претензии?
Бауманис: — Никаких претензий, просто спрашиваю.
Мельник: — Если бы к нам была хоть одна претензия, у нас не был бы подписан акт. Или вы думаете, в Украине мало таких структур, которые могут вас проверить?.. Чтобы вы поняли. Если бы мы там что-то переплатили, сразу были бы претензии и от Генпрокуратуры, и от других инстанций! И акт не был бы подписан…
О независимом совете
Член совета РКБ Гайдис Зейботс прочитал доклад о деятельности предприятия в 2012 году. Поблагодарил правление и всех работников РКБ с успешной работой. Хотел вернуться на свое место, но миноритарии попросили остаться.
Миноритарий-1: — У меня все тот же вопрос – о необходимости составления консолидированного отчета…
Зейботс: — Скорее всего, это не вопрос совета.
Херманис Юзефович: — Вы оценили работу правления на «удовлетворительно». По пятибальной системе это «тройка». Почему?
Зейботс: — Ответ очень простой. Совет может дать только два варианта оценки – или удовлетворительно, или неудовлетворительно…
Миноритарий-2: — Тоже один вопрос. Вы скоро подадите бирже отчет о корпоративном управлении – кто из членов совета является независимым?
Зейботс (после небольшой паузы): — Я думаю, вопрос нужно задавать конкретно каждому члену совета. Мой ответ – все!
Миноритарий-2: — Все не могут быть. Екатерина Мельник – дочь Василия Мальника – и она никак не может быть (независимым членом совета).
Мельник: — …это запрещено?
Миноритарий-2: — Нет, это не запрещено. Просто спрашиваю.
Мельник: — Мы же не в госпредприятии.
Миноритарий-2: — Так все (члены совета) независимые?
Ведущий: — Прошу акционеров голосовать за принятие доклада главы совета.
(смешки, разговоры)
Мельник: — Можете спросить у г-на… (невнятно), зависимая моя дочка или нет…
Миноритарий-2: — У биржи есть свои стандарты, потому и спрашиваю.
Мельник: — Она взрослая, давно живет отдельно… Эти отчеты – одно, а меня интересует суть дела: работает или нет… А вы сегодня всеми законами удовлетворены, кунгс?
Миноритарий-2 (удивленно-непонимающе): — Чем?
Мельник: — Всеми законами, которые принимает сегодня сейм, все остальные… Или смотрите на суть?
Миноритарий-2: — Я сюда пришел на собрание акционеров РКБ, и поэтому смотрю на конкретные вопросы.
Мельник: — …окей, нет проблем… Я смотрю на суть.
Выводы и впечатления
Первое. Конечно, полностью отобразить все, что происходило на акционерке, в рамках одной даже большой статьи – затруднительно. И этот текст – лишь около 40% от 2,5-часовой стенограммы мероприятия. Для полного впечатления на собрания все же нужно ходить лично.
Второе. Несмотря на некоторые моменты обострений, в целом атмосфера на собрании была куда более конструктивной, чем годом ранее. Положительный момент: в этом году Василий Мельник явно лучше подготовился к выступлению – хотя, конечно, говорил он больше о том, о чем хотел сам, но все же… Отрицательный момент: у главы РКБ по-прежнему ощущается психология «защитика осажденного замка». Это, конечно, объяснимо – есть конфликт с некоторыми миноритариями. Но все же можно быть повежливей, а не реагировать в рамках парадигмы «чуть что, сразу в ухо». 🙂
Третье. Пояснения сидевшего рядом знакомого про то, что для последующих судебных оспариваний хода собрания нужно зафиксировать свое голосование «против» в протоколе – не просто абстракция: несколько раз миноритарии этой «опцией» пользовались, так что суд, видимо, рассматривается ими в качестве одного из возможных вариантов.
Четвертое. Мельник, говоря о том, почему он не хочет о чем-то рассказывать, несколько раз приводил некие примеры того, как биржа после таких рассказов неким СМИ тут же штрафовала на 5000 латов. Я таких примеров за последние 5 лет не вспомнил. Брокеры, с которыми проконсультировался – тоже. На 5000 латов обычно штрафует а) не биржа, а FKTK, б) за куда более серьезные нарушения — вроде необъявления откупа акций, когда это положено по закону. Но точно не за статьи в газете.
Пятое. Думаю, отдельное спасибо в этот раз нужно сказать акционеру, задававшему точные, профессиональные и не риторические вопросы, и обозначенному в тексте как «Миноритарий-2».
Шестое. О том, что если я раскрою некие услышанные на собрания секреты предприятия, то на меня, как сказал Мельник, подадут в суд. Еще раз повторю «пункт два»: парадигма «чуть что, сразу в ухо» — работает далеко не со всеми. Но почти со всеми работает другая — если попросить по-человечески: пожалуйста, не указываете вот эти и те нюансы, о которых мы тут говорили, чтобы у завода не было проблем. Журналисты — не зомби, а ключевые слова – «попросить», «пожалуйста» — творят чудеса.
