«Сейчас в Литве кремируется около 8% покойников. Мало. Хотя, когда еще до запуска бизнеса мы проводили опрос, 18% обещали… говорили, что хотели бы… И вот я спрашиваю: где все эти люди, которые обещали! Пока живут, наверное.». О единственном в Литве крематории K2 LT, который с мая этого года котируется на Nasdaq (First North) – в интервью NaudasLietas.lv c основателем и директором компании Витенисом Лабанаускисом.
Пока поутихли страсти вокруг Ventspils Nafta и Latvijas Kugnieciba – вот чтиво, чтобы немного отвлечься 🙂
Литовский крематорий K2 LT – маленькая, но весьма прибыльная компания. На третьем (2014) году работы – оборот 962 тысячи евро, а чистая прибыль – 349 тысяч. Почему такая красивая маржа? Потому что – монополия. Конкурентов в Литве пока нет. Зато есть акции, котирующиеся на бирже, и дивидендная политика – она юридически прописана в акционерном договоре.
О том, зачем крематорию понадобилась биржа, и каково это – начинать такой «позитивный» стартап, Лабанаускас на прошлой неделе рассказывал в Риге, на семинаре CEO Meets Investors.
Проект и банкиры
1
Компанию зарегистрировали в 2008 году. Тогда в этот проект никто не верил – в Литве ведь не было ни крематориев, ни даже законодательного регулирования этой услуги. Начали искать место. Нашли в Кедайняе – это городок в самом центре Литвы (140 км от Вильнюса и 53 км от Каунаса, – С.П.).
2
Почему не в Вильнюсе? Это была проблема – найти место для строительства и получить разрешение. Везде, где мы ходили, слышали ответы местных властей: да, это нужный проект для страны, но почему именно у нас? А в Кедайняе нам разрешили, в промышленной зоне. Тогда многие из Литвы еще ездили на кремацию в Ригу.
3
В 2008-м, когда начали проект – грянул кризис. Все банки тут же отказали в кредитах, и поначалу мы вкладывали свои деньги – ведь у нас уже было заказано все оборудование. Другого выбора не было. Нас, основателей бизнеса, было две семьи – сперва вложили около 200 тысяч евро. Я даже дом для этого продал (смеется). Но этого было мало. Взяли кредит в инвестиционном фонде, дорого, под 12% годовых. В итоге всего инвестировали порядка 2 млн евро. Только одно оборудование стоило 1,2 миллиона евро. Крематорий мы построили и запустили в конце 2011 года.
4
Потом те деньги, которые брали в фонде, перекредитовали в банке: сперва под 7%, а сейчас платим только 2% плюс Euribor. А после выхода на биржуу нас появились средства на установку второй линии в Кедайняе.
5
В самом начале, когда я приходил с проектом крематория в банк, там говорили: ну, если бы у нас в стране было 4 крематория, и вы бы хотели строить 5-й – уже были бы финансовые отчеты по первым четырем, можно было бы прогнозировать будущее. Но я бизнесмен, и понимаю: если я иду первый – могу заработать, а когда ты пятый – возможностей намного меньше.
6
А некоторые банки вначале и вовсе сомневались: сжигать тела – это наверное неэтично, а мы будем с этим ассоциироваться… Хотя, в чем проблема? Мы все умрем.
7
Сейчас банки стоят в очереди, чтобы нас финансировать. И деньги сейчас дешевые. И акционеры тоже готовы инвестировать, потому что они уже получили дивиденды – по 1.15 евро на акцию, и видят перспективы. Если на IPO мы продали акции по 23 евро, то теперь они стоят 32 евро. Можно делать новую эмиссию, если это будет нужно.
Кремация и люди
8
Первый раз мы многого не знали, с нуля разрабатывали проект, инвестировали не только в технологии, но и в дизайн. Нам ведь нужно было подготовить рынок, чтобы люди поняли и полюбили кремацию. Поэтому мы делаем экскурсии, выставки, камерные концерты. Чтобы люди могли приехать и не боялись.
9
В Европе в среднем кремируют 55-60% покойников. Перед тем как начать бизнес, мы проводили опрос, чтобы понять, как люди к этому относятся. Положительно тогда ответили около 18%. Через год таких было уже 35%. А в этом году был опрос – уже 63% готовы! Так что у нас хорошие перспективы. Люди хотят этого.
10
Впрочем, сейчас в Литве кремируют лишь около 8% покойников. Мало. И вот я спрашиваю: где все эти люди, которые нам обещали! (смеется). Пока живут, наверное. Но наши цифры – рост на 30% за год – это очень нормально. Я даже боюсь того момента, когда произойдет этот взрывной спрос: что будет, если все кто обещали, придут к нам (смеются). У нас не хватит мощностей, у нас уже сейчас они загружены на 80%. Сейчас построим вторую линию – и тогда сможем кремировать около 20% от всех умирающих в Литве.
11
Если в перспективе мы будем кремировать 30% от всех умерших в Литве – это будет нормально для нашего рынка. Для этого хватит нашего крематория в Кедайняе, плюс еще один построим в Вильнюсе. Люди часто говорят: вот если бы крематорий был в нашем городе – мы бы подумали.
12
В Вильнюсе будем строиться, как только получим разрешение и место. Это нужно сделать, чтобы защитить нашу позицию на рынке в будущем, и быть готовыми к росту спроса. Потому что мест для кладбищ все равно не так много… Деньги для нас теперь не проблема. И чтобы подготовиться к взрыву на рынке, начинать нужно уже сегодня.
Бизнес и биржа
13
Когда мы построили и запустили проект – думали его продать. Это ведь не проект всей нашей жизни, мы серийные предприниматели, много разных бизнесов было… Начали искать покупателя – но не получили интересного предложения. Тогда решили пойти на IPO. Теперь на 2 года этой мой главный бизнес: по акционерному договору я не имею права оттуда уйти.
14
Не могу комментировать планы насчет Латвии, мы же теперь открытое АО (смеется). Насчет Риги мы пока конкретно не думали, но все дороги открыты. Можно идти и в Польшу, и в Эстонию… И кто сказал, что мы должны заниматься только кремацией? Мы может оказывать весь спектр похоронных услуг. У нас спрашивают про это, а мы пока отказываемся – мол, есть партнеры, похоронные бюро… И пока акционеры не решат иначе… это раньше мы могли собраться за столом и дружески решить – делаем так. А сейчас у нас – биржевая компания, решения принимаем коллегиально.
15
Было ли психологически трудно перестроиться с работы в обычной частной компании на открытое АО, где все публично и открыто? Для меня проблемы нет. Это просто новый вызов. Я работал и в международных компаниях, в фармбизнесе, был доктором. Так что биржа – это не проблема. Есть бизнес, есть план, есть цель.
16
Да, наш крематорий – прибыльный бизнес. Потому что мы одни на рынке. С другой стороны, клиенты не думают так: мол, если кремация будет стоить 170 евро – я согласен, а если 200 – нет… Последние 3 года число кремаций у нас растет в среднем по 30% в год.
17
Конечно, другие предприниматели читают наши отчеты, и видят, что у нас все хорошо. Возможно, кто-то уже начинает аналогичный проект. Но на запуск нужно много времени.
18
Крематорий – это у меня точно не на всю жизнь. Будут и другие проекты, планы есть. Просто пока все они в столе.
19
У нас хорошие результаты. В 2012 году мы даже получили награду – золотую медаль с надписью «продукт года». Звучит странно, конечно. Это ведь не продукт, а услуга.
Из доклада финансиста
Шарунас Скуриус, консультант M&A International Baltics
1
Перед тем, как начать проект крематория, акционеры ходили к нашим епископам, узнать их мнение. Они сказали: нет проблем, у нас на этот счет есть специальный регламент службы… Кстати, теперь похоронное бюро Вильнюсского епископата – один из лучших клиентов.. то есть, бизнес-партнеров… Да, тут нет других слов, как это назвать… Ну, они обеспечивают нам поток клиентов.
2
Думаю, литовская Nasdaq на нашем примере показала остальным компаниям, как нужно работать в корпоративном управлении. Например, в акционерном договоре обещано конкретное распределение дивидендов в следующие 5 лет. Это фиксированные суммы в следующие 2 года, и 90% от прибыли – в последующие 3 года. И это не просто обещания, а юридические обязательства крупнейших акционеров компании.
3
Кроме того, ведущие акционеры в течение 2 лет обязуются оставаться в этом бизнесе, и не продавать свои акции. И третье, что мы сделали: Витенис обязался работать в компании так долго, как он пожелает, но не меньше 2 лет. Он не может быть уволен. Такое добровольное рабство.
4
Почему компания для привлечение средств выпустила именно акции, а не облигации? Во-первых, нас, консультантов, изначально пригласили продать эту компанию. Акционеры хотели зафиксировать свою прибыль, и выйти из бизнеса. В итоге в этом году мы нашли три фонда, которые вроде были заинтересованы, но на каждом этапе переговоров они старались сбить цену, и купить задешево. Тогда мы решили изменить формат сделки. Мы убедили Витениса не продавать все: ему стоит еще увеличить стоимость компании, ведь перспектива роста еще есть.
5
Чтобы привлечь новых акционеров на бирже, мы установили четкую дивидендную политику, с четким контрактом – чтобы там не было никаких странностей. Однако реакция большинства институциональных инвесторов была довольно холодной. И я не могу их винить – это довольно маленькая сделка для них, с низкой ликвидностью, с компанией, в которой работает всего 7 человек.
6
Мы никогда не говорили об этом Nasdaq, но до последнего момента была возможность, что кто-то из тех трех фондов все же позвонил бы нам в последний момент перед IPO, и сказал – окей, мы платим 23,5 евро за акцию. И мы бы тогда не пошли на биржу. Но они не позвонили. И все случилось: акции были проданы на бирже по 23 евро. Привлекли 1 миллион. Купили вторую линию. Потому что в прошлом году крематорий работал в три смены, без остановки на рождественские каникулы. А люди умирают круглый год без выходных.
7
В чем смысл дивидендной политики? Это был входной билет, чтобы привлечь инвесторов, дать им уверенность. Ведь на бирже так много компаний, с интересным бизнесом, и все они что-то обещают.
8
Еще одна причина, почему нам нужна биржа… Пока что K2 LT — настолько прибыльная и ценная, потому что в Литве у нее нет конкурентов. Мы надеемся, что так будет и в будущем. И чтобы отпугнуть потенциальных конкурентов, ты должен иметь финансовые ресурсы, чтобы в случае необходимости вести тихую, но жесткую ценовую войну. Ты можешь убить весь интерес потенциальных конкурентов, если дашь понять, что предложишь кремирование на 20% дешевле. А для этого нужен сильный баланс, и биржа – это наш стратегический актив.
