В прошлом году эстонский банк LHV провел свое IPO на таллинской бирже, а в Риге – помог вывести на биржу HansaMatrix. В этом году в Латвии может появиться еще один биржевой эмитент – такую возможность не исключает представитель LHV Ивар Бергманис, на прошлой неделе приезжавший в Ригу. А на Таллинскую биржу могут прийти сразу несколько крупных компаний – правительство там готовит приватизацию. Подробнее – в интервью NaudasLietas.lv.

Если не секрет, какие дела в Риге – может, новые IPO здесь готовите?

Какие-то варианты “в трубе” есть постоянно. Есть многие предприятия, которые подумывают об этом процессе (выхода на биржу), или уже начинают им заниматься. Но сама подготовка может длиться 12-18 месяцев, иногда и дольше.

Поэтому, отвечая на вопрос – конечно, за кулисами всегда что-то такое происходит. Но в итоге довольно малый процент доходит до биржи. Некоторые предприятия оказываются просто не подходящими для IPO. Или идут за финансированием другим путем. Business as usual.

Те ваши клиенты, которые интересуются выходом на биржу – там просто интерес на начальной стадии, или есть более зрелые процессы на стадии подготовки к IPO?

Есть процессы подготовки, которые сейчас происходят. Но, опять же, это 12-18 месяцев. То, что зачастую не видно со стороны: чтобы подготовить предприятие к эмиссии, нужно сделать важную «домашнюю работу», чтобы там все было упорядочено – активы, правовой анализ. Изучить, нет ли рисков, которые могут негативно повлиять на развитие бизнеса. Все эти проверки нужно сделать еще до того, как думать о написании проспекта эмиссии.

Есть клиенты, с которыми вы уже дошли до написания проспекта?

Я допускаю, что такие могут быть, да. (улыбается).

Тогда, может быть, в этом году в Латвии может появиться новый эмитент?

Не исключаю такой возможности.

Эти компании, которые «в трубе» – в основном малые и средние, или есть крупные?

Примерно в диаппазоне до 100 миллионов евро потенциальной капитализации.

В сентябре 2015 года вы тоже говорили, что многие предприятия думают о выходе на биржу. В итоге пока реализовался один вариант – летом 2016 года на биржу пришла HansaMatrix.

В Латвии – да, один случай. В Эстонии на биржу очень удачно вышел банк LHV. В Литве было объединение двух компаний, Lesto и Lietuvos Dujos. Кроме того, правительство Эстонии сообщило о планах приватизации, и за этим процессом стоит следить.

Но самое главное, – и многие этого не понимают – в подготовке таких проектов вложенные затраты времени всегда очень велики. Инвест-банкиры сперва должны оценить, можно ли это предприятие предложить инвесторам, ведь мы ставим на это свою репутацию. Наконец, нужно смотреть на экономические обстоятельства в стране, в регионе, в конкретных секторах, – все это может способствовать (IPO) или нет. Эта картинка постоянно меняется.

Вначале мы можем думать, что рынок может оценить эти акции в сумму Х, – но если что-то происходит в данном секторе, или в экономике, и крупным инвесторам такие предприятия уже не особо нравятся, – тогда остается решать, имеет ли смысл продолжать. Наконец, у инвест-банкиров, которые помогают выводить предприятие на биржу, должна быть уверенность, что у бизнеса впереди есть будущее.

Про будущее. Вскоре после того, как в июле вы вывели на биржу HansaMatrix, был опубликован отчет компании за первый квартал 2016 года – и выяснилось, что там резкое падение нетто-прибыли (на 75%).

Показатели одного квартала – их, конечно, стоит изучить. Но важно задать вопрос: эти колебания действительно что-то меняют для бизнеса в долгосрочной перспективе?

Тем не менее, трейдеры это восприняли негативно: на момент выхода на биржу руководство HM уже знало о резком падении прибыли в первом квартале, – но сообщить о них рынку не поcчитало нужным.

Если предприятие активно инвестирует в развитие – конечно, эти инвестиции не превратятся в денежные потоки уже завтра. Я бы не концентрировался на данных одного квартала, или даже нескольких – это еще не отражает происходящего в долгосрочном разрезе. И те инвесторы, которые приобрели акции HM во время private placement – вряд ли делали выводы из данных одного квартала. Тут я не вижу проблемы.

Сегодня вы еще помогаете HM привлечь новых инвесторов? До июля главный акционер Илмар Османис должен снизить свою долю, и продать еще около 10% от капитала компании, чтобы «фрифлот» достиг минимальных 25%, которые позволят эмитенту остаться в официальном списке.

Да, постоянно происходят переговоры, знакомство потенциальных инвесторов с предприятием. И в январе уже была одна сделка.

Да, Османис продал более 2% от капитала.

Ближе к 3%. Переговоры продолжаются… Не всегда стороны договариваются о стоимости акций.

После выхода HM на биржу вы говорили, что некоторы пенсионные фонды были заинтересованы купить акции, но не успели из-за тайминга…

Или из-за того, что компания во время private placement еще не котирвалась на бирже, – некоторые фонды инвестируют только в публичные компании. Теперь этой проблемы нет. Но у инвесторов всегда много вариантов, куда вложить деньги, – не только в Латвии, и не только в балтийском регионе. Поэтому им важно все это «переварить», изучить, посмотреть на текущее развитие бизнеса.

Это разговор не только о цифрах. Некоторые инвесторы хотят сперва встретиться с менеджментом, кто-то намеревается осмотреть производство. Это часть их процесса due diligence.

Те потенциальные инвесторы, с кем вы общаетесь про HM – в основном пенсионные фонды?

Самые разные институционалы. И даже частные лица. Конечно, технологическое предприятие – не столь понятное для широких кругов, как производство продуктов широкого потребления, какого-нибудь сыра или молока. Инвесторам требуется время, чтобы разобраться в специфике: что за предприятие, чем занимается.

Это и в других странах так: если ты говоришь, что компания занимается технологическим производством не для массового клиента, а в рамках B2B – требуется время, чтобы инвестор мог вникнуть и разобраться, проконсультироваться с другими отраслевыми коллегами.

Думаете, до июля успеют найти покупателя на 10-процентный пакет?

Зависит от того, насколько предприятие стало заметно. В прошлом году мы сочли процесс private placement более подходящим, чем IPO – на тот момент многие в Балтии и даже в Латвии даже не знали, что это за компания, на что она способна. Хотя статистически HM – входит в отраслевой ТОП-3 в Балтии и Северной Европе. Но то, что теперь компания котируется на бирже, – помогает. Узнавание постепенно растет.

А продать такой объем акций через биржу ритейловым инвесторам – нереально в случае HM?

Если делать это постепенно – может быть. Вопрос скорее в том, каков самый эффективный вариант продажи. Кроме того, у главного акционера до июля есть ограничения на продажу своих акций на бирже – так называемый lock-up. И только у LHV есть право это ограничение открыть. Не думаю, что это была бы здоровая рыночная практика, – просто залить акции на рынок. Это никому не поможет – ни главному акционеру, ни остальным инвесторам.

Вы, как маркет-мейкер, все еще держите цену HM на бирже?

Нет, цену мы не держим. Вопреки стереотипам, маркет-мейктинг – не то же самое, что держать цену на желаемом уровне. Банк не занимается спекуляцией за счет собственного капитала. Он только предлагает нейтральную позицию, объемы на покупку и продажу. И после известного числа сделок – может отступать (от выбранной позиции). Банк не идет в конкретном направлении, чтобы двигать цены вверх или вниз, – он следит за уровнем, где есть интерес торговцев.

При такой цене – около 8 евро за акцию – серьезного интереса у инвесторов нет.

Если мне позвонит инвестор, который заинтересован купить пакет HM по определенной цене – и если объем достаточно велик, – мы для этого конкретного случая рассмотрим возможность снять ограничения на lock-up. В Балтии это частая практика, когда крупные пакеты реализуются через блок-сделки.

Объем, который достаточно велик – это сколько?

Думаю, сотни тысяч евро.

Для такого инвестора цена акций может быть 6,85 евро, как во время последней прямой сделки, – а не около 8 евро, как на бирже?

Я бы сказал, это выбор главного акционера, который продает свои акции. Если он заинтересован в росте фрифлота, – это его решение, снизить ли цену. С другой стороны, в конце года, когда вышел отчет за третий квартал – была еще одна довольно крупная сделка. И там цена была ближе к 8 евро. (25 ноября 10,7 тысяч акций были проданы по 7.95 евро, – С.П).

Мне казалось, это кто-то из финансовых инвесторов продал акции вам, как обеспечителю ликвидности. Не так?

Объем был довольно большой для маркет-мейкинга. Не думаю, что это были мы.

Расскажите подробней про планы приватизации в Эстонии.

Там было два предприятия, о которых шла речь. Первое – одна из крупнейших компаний страны, — Eesti Energia. Новое правительство сказало, что они хотели бы продать ту часть бизнеса, которую можно назвать «зеленой энергетикой» – ветряные парки и подобные активы.

Второе предприятие – таллинский порт (планируется вывести на таллинскую биржу 49% компании, сохранив контроль за государством, – С.П.). Но там еще предстоит упорядочить внутренние дела: ранее сообщалось о возможных нарушений закона со стороны менеджмента, и в этом еще предстоит разобаться, перед тем как можно будет идти к инвесторам.

По этим двум вариантам известны сроки продажи?

Если бы это был частный сектор, говорит о сроках было бы проще. Но учитывая, что оба предпрития принадлежат государству… Возникает известный политический риск. Допускаю, что продать «зеленую энергетику» можно быстрее. А ясности с таллинским портом пока нет, и там, возможно, придется ждать еще полтора-два года. Потому что я сомневаюсь, что инвесторы готовы заходить в бизнес, в котором нет ясности о возможных нарушениях.

Вы работаете в Эстонии. Там приватизация госпредприятий – такая же непопулярная тема, как у нас, о которой политики боятся говорить?

Это везде так, в любой стране есть свои интересы. И дальше все зависит от коалиции, или от позиции правящей партии – у кого какие взгляды, и чего они хотят.

В Латвии сразу начали бы кричать о разворовывании государства.

У каждого будет свой голос и свой взгляд. Но ясно, что раз партия или коалиция получили власть, и в их мандате указано, что они намерены сделать конкретные вещи, в том числе приватизацию – тогда против этого труднее выступать. Если бы не было поддержки приватизации – не было бы и поддержки у этой коалиции.

Если Эстония покажет успешный пример приватизации своих госкомпаний – это помогло бы более спокойно рассмотреть тот же вопрос в Латвии?

А бы сказал, что успешные примеры там уже были. Например, в Эстонии давно был приватизирован «телеком».

Да, этот пример Латвии не помог.

По крайней мере сразу – нет. Были в Эстонии и свои сложности. Если мы смотрим на все предприятие Eesti Energia – а оно гигантское – там были две попытки, когда его пытались выводить на биржу. Последний раз – пару лет назад. И уже почти… Довольно много сил, ресурсов и времени в подготовку было вложено. Но в итоге у правительства появились другие взгляды, и процесс не довели до конца.

Думаю, более здоровый вариант для развития рынка капитала – не слишком ожидать от государства каких-то решений в публичном секторе, а больше смотреть и стимулировать компании частного сектора, чтобы они шли на биржу и котировали свои акции, чтобы финансировали свое развитие. Это гораздо более здоровый вариант.

Еще актуальный вопрос в Латвии – о местных фондах. Если мы смотрим на активы второго пенсионного уровня – это порядка 2,8 миллиардов евро – в капитал местных предприятий там было вложено что-то около 0,1%. Мизерный объем. Конечно, можно говорить о том, что Латвии нужно больше крупных и ликвидных эмитентов, чтобы фонды могли проводить какую-то алокацию вложений.

Но также нужно помогать малым и средним предприятиям выходить на фондовый рынок, ведь это они – основа экономики. И тут, например, ликвидность акций – это даже не главное, если само предриятие фундаментально стабильно. Мне бы хотелось видеть, чтобы местные фонды начали более активно смотреть на будущие предприятия, которые могут идти на биржу – и на тех, кто уже котируются. Потому что вкладывать пенсионные капиталы за рубежом, или в депозиты – разве это самый эффективный вариант?

Вернемся к ситуации в экономике и на фондовых рынках. С учетом того, как выросли акции банков в Эстонии, Литве, Западной Европе и США за последний год – думаете, IPO Citadele, не состявшееся 2 года назад, сегодня могло бы пройти успешно?

IPO – это довольно длительный подготовительный процесс. Это не один е-мейл, присланный инвестору. Важна и оценка акционерами своей стоимости, и оценка настроя инвесторов, как они оценивают компании этого сектора в других странах. Но сама атмосфера для такого мероприятия сейчас – да, очень нормальная.

Сейчас таких переговоров с Citadele – о повторной попытке – не ведете?

Лучше спросить у них, если они готовы дать комментарий. Со стороны инвест-банкиров не было бы корректно что-то говорить в подобных случаях.

Но, на ваш взгляд, сейчас для банков – в принципе хорошее время идти на биржу.

Очень нормальное. Если валюация – разумная, соответствует тому, что происходит в реальном мире, и в регионе, – почему нет.

Личные накопления в акции латвийских или балтийских компаний не инвестируете?

Из-за того, где я работаю, у меня есть большие ограничения. Моя философия такова: стараюсь знакомить потенциальных инвесторов только с теми компаниями, в которые я бы сам был готов инвестировать. Это вопрос моей репутации. Но покупать сам, к сожалению, не могу – это был бы риск конфликта интересов.

Тогда, наверное, следите за Америкой – сейчас свои отчеты публикуют Amazon, Facebook…

Нет, тоже не слежу. Там, где можно, я долгосрочный пассивный инвестор, во многих секторах. На активный трейдинг из-за работы просто не бывает времени.