Вторая часть текста о недавней встрече трейдеров. О том, может ли переход на евро вызвать небольшое ралли на рижской бирже. И о том, стоит ли продавать акции «Металлурга» по 10 сантимов, и покупать по сантиму. О том, почему ассоциация инвесторов – это хорошо, но вступать в нее инвесторы не спешат. И снова о допущенных ошибках, конечно.

 

Кимм: — Владис, по поводу того, что ты раньше не делал больших ошибок. По идее, ты мог и потерять на знаменитой скупке и последующей распродаже «Диттона»…

Владис: — Нужно понимать, в чем именно проблема. В том, что именно в bottom picking нужно железно держаться в рамках 10, 15, максимум 20% в одной позиции. Другое дело, когда идет trend following: когда на рынке идет большая волна, она подымает все корабли и лодочки. И никакой Ukio в такой ситуации не упал бы. Но мы же полезли в рынок, когда везде кризис, проблемы в Европе. Это не был тот момент, когда все растет, и когда можно увеличивать конкретные позиции и выше отметки в 20%. Но нет, мы пошли купаться на северном полюсе. Я уже говорил раньше про пингвинов: они сперва с берега выталкивают в воду несколько «пробных» пингвинов – чтобы понять, есть ли под водой хищники. И вот мы с Киммом – те «пробные» самые пингвины. А остальные, посмотрев на нас, сделали выводы.

Если честно, в такой рыночной ситуации нельзя было брать bottom picking даже более 10% в одной позиции. Это ведь такой пикирующий самолет: может вывернуть, а может и нет. Но с «Диттоном» история была другой: там я все же закупался и вверх по тренду. И тогда с покупками на росте у тебя уже появляется своего рода финансовая подушка.

— После агрессивного bottom picking не сложно сидеть в фиксированной доходности?

Владис: — У меня есть и другие вещи, которыми я в жизни занимаюсь. Сейчас дописываю роман, он в следующем году выйдет. Еще немного финансирую проекты своих знакомых бизнесменов, вникаю в их предприятия. Но позиции в акциях закрыл. И еще такая мысль пришла в голову: чтобы не делать глупых ошибок, нужно, чтобы у тебя был свой «смотрящий» — какой-то менеджер, или хорошо знакомый коллега, которому доверяешь. Это как человек, который сидит с тобой рядом в машине в долгой дороге, чтобы ты не заснул за рулем.

— Наверняка такие люди, с которыми обсуждаются позиции, почти всегда есть – те же коллеги-трейдеры.

— Нет, это не смотрящие, а просто «собутыльники» — они вместе с тобой хотят взять еще пол-Ukio (смеется). Это, наоборот – заговорщики.

— А кто может быть смотрящим? Твой брокер?

— Это должен быть нейтральный человек. Желательно тот, у которого нет такой же позиции. Кто смотрит со стороны. Но этот человек должен быть из нашей отрасли, жена тут не справится.

— Когда вернешься на рынок?

— В январе следующего года, как только закончу роман и сборник рассказов. У меня одна сторона головы сейчас работает – правое полушарие мозга. И люди, с которыми я сейчас общаюсь – те же литераторы – они ничего про индексы и акции не знают. Тем более, сейчас все деньги распределены, и зарабатывают вполне нормальные проценты. В этом плане все продолжается.

Кимм: — Мне кажется, у нас будет только один шанс снова отыграться — если опять будет кризис.

Владис: — Опять возьмем какой-то банк? (общий смех)

Кимм: — Ты можешь брать все самое лучшее, если снова будет такой кризис, как в 2009 году. Стоил же Olainfarm по 20 сантимов.

Владис: Сейчас мы просто недостаточно адекватны, чтобы принимать решения. Думаю, где-то через полгода мы начнем воспринимать ситуацию более-менее объективно. Это к нам обоим относится.

Кимм: — Согласись, что сейчас рынки совсем оторвались от реальности.

Владис: — Я сейчас соглашаюсь со всем. Потому что думать я начну только с 1 января. При этом я, конечно, все равно смотрю на индексы. Потому что психологическая травма все же довольно сильна. Долго зарабатывал, зарабатывал, и вдруг довольно много потерял.

Гатис: — У меня вопрос. Как вы думаете, будет ли здесь евро, и как это может повлиять на рынок? На небольшое ралли можно рассчитывать?

Кимм: — Мне кажется, даже если сейчас введут евро, наш рынок настолько пассивен… Те же иностранцы смотрят: а местные покупают или нет? Но сейчас тут никто ничего не покупает. Так что я в ралли не верю.

Владис: — Я думаю, скорее будет не ралли, а наоборот. Потому что люди очень часто воспринимают конкретные цифры. И когда после перехода на евро они увидят, что цифра напротив Olainfarm в евро – на 30% больше привычной…

Гатис: — А, чисто психологически?

Владис: — Ну конечно. В итоге цена может даже обвалиться.

Гатис: — Думаю, ни на Olainfarm, ни на Grindeks это не скажется. А вот на всем бывшем «свободном» списке, где в том числе и я торгую, — там ведь уровни цен зачастую выставлены скорее по привычке…

Кимм: — Не знаю, мне кажется, все обвалится.

Владис: — Это потому, что ты хочешь, чтобы все обвалилось.

Кимм: — Может быть, но даже если вынести это за скобки – я не вижу стимулов, которые привели бы к росту.

Гатис: — Я посмотрел, как это было в Эстонии с их самыми качественными бумагами – Olympic, Tallinna Vesi, Kaubamaja – там в случае роста в мире идет такой же график красивый, как у индекса S&P. Если сравнивать с Латвией, здесь что-то подобное бывает только с GAZE, OLF и, пожалуй, VSS – и то с довольно большим опозданием. Больше ничего. Тогда возникает вопрос: люди, если вы не берете тот же Grindeks, после хорошего годового отчета — чего же вы еще хотите?

Владис: — Может, Bank of America?

Кимм: — Он же такой же, как Ukio! Но что обидно: у любого банка сейчас есть дыры. И если их взять, и провести серьезный аудит… Это как в фильме «Уоллстрит-2», где банкир, который потом бросился под поезд, говорит: почему наказывают именно меня, если мы все делали то же самое? Владис, ты фильм смотрел?

Владис: — Нет, я «Анну Каренину» смотрел. Очень поучительный фильм для трейдера – ведь Анна Каренина боролась с трендом! (общий хохот).

Гатис: — Да! Правильно! Она проявила равнодушие к мнению общества! И пошла против тренда! И поплатилась.

Кимм: — Каждый рано или поздно идет против тренда.

Гатис, Владис, хором: — Конечно!

Vijs: — Это возможность самого большого выигрыша.

— Все мы иногда Анны Каренины?

Гатис: — Не все!

Владис: — Гатис, разве ты не прогорел в 90-е?

Гатис: — Я это не говорю про себя. Но есть такие люди, которые никогда не идут против. Только вместе со всеми: правильно, не правильно – но только по тренду.

Владис: — Был один известный инвестор – Ричард Деннис, который создал известную торговую систему turtles – черепах. Прогорел к чертовой матери. Тот же самый Ливермор – прогорел. А сколько раз это случалось с Нидерхоффером (партнер Сороса)? Два или три раза. Кстати, он хорошие книжки написал. И таких примеров можно привести довольно много. Инвесторы, которые никогда не прогорали – они тоже есть. Но, как правило, не они становятся героями. Потому что кого интересует тот, кто никогда не ошибался (смеется).

Кстати (подмигивает Кимму), мы теперь с тобой герои! Нам будут сочувствовать, как Ливермору – он же такой же слабак и лузер, как мы! (улыбается)

Кимм: — На рынке лузеров вообще больше.

Владис (деловито): — Ну, конечно, если бы мы выиграли – говорили бы по-другому: примерно так, как в прошлый раз. Но зато теперь мы заслужили любовь других лузеров (смеется).

Гатис: — Любовь и уважение.

— Гатис, ты был человеком, который предложил встретиться – при этом тебя самого сейчас на рынке ничего не интересует?

Гатис: — Скорее меня интересовало, что у этих конкретных людей есть значимый и нетривиальный опыт.

— Посмотреть на побитых?

Гатис: — Пару лет назад я и сам был в такой ситуации, даже хуже – тут у людей хоть что-то осталось. А у меня ничего не было, только долги.

Владис: — Скажи пожалуйста – на чем прогорел?

Гатис: — На Latvijas Gaze. У меня было тройное репо. Был первый аукцион. Потом намечался второй. Я рассчитывал, что немцы и россияне должны были побороться за контроль. Но за 10 минут до аукциона крупные игроки обо всем договорились. Немцы не получили свой пакет, а «Итера» и «Газпром» – получили. И все, больше никакой ценовой конкуренции. И акции, которые только что стоили на бирже по 12 латов, вдруг упали до 5. А у меня тройное репо.

Владис: — И что дальше?

Гатис: — Прошло пара дней. Немец в итоге все же согласился взять весь мой пакет по 4,50. Но дырка все равно осталась большая. Был должен разным людям. Собрал их вместе, говорю: вот тебе должен столько, тебе – такую сумму, и тебе – столько. У меня в наличии – вот такие активы. На всех точно не хватит. Начнете сейчас рвать куски – кому-то все равно не хватит. Но можно постепенно сделать так, что все вернут свое, и будут счастливы. Через какое-то время так и случилось.

Владис: — И какие ты из этого сделал выводы?

Vijs (со скепсисом): — Никаких.

Гатис: — Три ночи не спал.

Владис: — А выводы? Сейчас тоже работаешь с репо?

Гатис: — Сейчас нет! Но был бы я готов это сделать? Да!

Владис: — То есть, ты готов повторить свою ошибку.

Гатис: — Одно репо – не проблема. Но если у тебя тройное репо, и нет денег, чтобы выкупить первую пачку… Вот тогда начинается проблема. Тебе нужны деньги, чтобы выкупить заложенную верхушку пирамиды – вот как было у Кимма, когда он для этого квартиру закладывал.

Тебе нужно, чтобы кто-то дал денег – хоть на полчаса! – чтобы отдать их банку, отблокировать часть акций, продать их, и так уровень за уровнем разобрать всю пирамиду, которую ты до этого строил. Но если у тебя все уровни пирамиды строились по растущим ценам, по 7,8,9,10 латов, а потом эти бумаги падают до 5 латов – ты из-за тройного репо уже не можешь без дополнительных денег разобрать свою пирамиду.

Кимм: — Согласись, это все же был супер-высокий риск.

Гатис: — Да! Но у меня была ставка, что все произойдет по другому сценарию.

Кимм: — Все же я думаю, у нас с Владисом один шанс отыграться – только если рынок снова упадет. В этом или следующем году.

Гатис: — Почему ты думаешь, что если он упадет, и ты войдешь, то он тут же встанет?

Кимм: — Я не знаю, как быстро он тогда встанет.

Владис (улыбается): Это он о постели сейчас говорит? Если серьезно, не нужно отыгрываться. Правильней подождать, и потом спокойно и постепенно делать новые трейды.

Гатис: — Знаешь, Кимм, почему больше не будет таких низких цен, как в 2009 году? Тогда у фондов на руках были большие пакеты акций. А сейчас они в основном разрозненны. При этом мелкие инвесторы свои акции держат довольно крепко, до последнего, что бы вокруг не происходило. Они и при росте свои акции отдают не охотно. А при падении они умрут скорее, но не отдадут дешевле.

Кроме того, в 2009 году низкие цены объяснялись вот еще чем. Когда акции на рынке падают одна за другой, менеджеры понимают: если они сегодня на падающем рынке не продадут бумаги сами, завтра решение закрывать все позиции могут принять наверху, и тогда придут ликвидаторы от мамы. И тогда они будут резать все балтийские активы тотально, чтобы поддерживать свои другие бизнесы. Сейчас ситуация уже не такая.

— Другой серьезный вопрос: почему никто не вступил в ассоциацию инвесторов? Скоро год, как она есть.

Кимм: — Все же хотят, чтобы кто-то другой все делал.

Гатис: — Грубо, Сергей! Люди потеряли деньги на Ukio, а в ассоциации еще надо 20 латов платить! (смех).

Владис: — Я не вступил из-за того, что я вообще по жизненной философии аутсайдер, стою в стороне. Всегда был таким, не был ни в каких партиях, в том числе в коммунистической.

Гатис: — Ты знаешь, там проблемно вступить – трудно достать рекомендации!

— Это же чья-то шутка была про рекомендацию.

Гатис: — Какая шутка, а я всерьез подумал.

Владис (мне): — А ты почему не вступил?

Гатис (хихикает): — А его теперь не примут!

— Видимо, я тоже аутсайдер.

Vijs: — У тех, что в нашей ассоциации, в итоге вылезают скорее личные интересы. И этот их стиль коммуникаций…

Гатис: — Я считаю, что сам факт того, что ассоциация – плохая или хорошая – есть, это уже хорошо. Об остальном, конечно, можно спорить.

Владис: — Соглашусь, сам факт наличия ассоциации – это уже хорошо.

— Гатис, из того, что хотел узнать на этой встрече – что-то узнал?

Гатис: — Меня интересовал общий настрой игроков, в том числе в контексте перехода на евро. Мне даже не так важно, будет ли само ралли, или нет. Интересней ощущения, как остальные это воспринимают. Потому что, если они будут настроены позитивно, я один могут это ралли начать! Главное угадать настроение.

Vijs: — Хороший человек!

Гатис: — В Эстонии это сработало. А в Литве – наоборот. Там перед переводом торгов в евро все взлетело, а потом они поняли, что никто на рынок не приходит – и все откатилось обратно. И у нас вполне может быть такой же литовский вариант. Тем более с учетом цифр: вот акция стоила один лат, а теперь – 1,4 евро. Как это так? В итоге может откатиться обратно к единице, к одному-десять. Чисто психологически, это вполне вероятный вариант для всякого неликвида.

— А если зайдут фонды?

Гатис: — А что им тут покупать? Две фармацевтические фишки – больше нечего.

Владис: — В курземском котле тоже долго верили и ждали: вот придут фонды, и поддержат – сперва немецкие, потом английские, американские (смеется). Так и у нас сейчас с фондами: сидят в котле, ждут и верят… Кстати, а что сейчас происходит с «Металлургом»?

Гатис: — Да, самая актуальная тема – «Металлург»: если завтра кто-то продаст хоть одну акцию по 10 сантимов!

— Это ближайший выставленный бид.

Владис: — Серьезно?! Вообще жаль. Такое большое предприятие. Что-то у нас явно не в порядке с корпоративным надзором.

— Гатис, ордера на покупку «Металлурга» по 10 сантимов не ты выставил?

Гатис: — Нет. Даже по одному не выставлял. У меня сейчас вообще такой настрой… Когда меня спрашивают, есть ли что-то интересное для покупки, я отвечаю – нет. Если можешь – наоборот, продавай.

Владис: — У меня есть один тезис. Он заключается в том, что рынок чаще всего непрогнозируем, или очень трудно прогнозируем. Но где-то 20% времени он бывает прогнозируем очень легко. Это случается в период, когда мы находимся в каком-то очень сильном глобальном тренде. Тогда все хорошо зарабатывают, и растущий рынок прощает все ошибки.

Проблема в том, что 80% времени рынок прогнозировать очень сложно, но большинство трейдеров и в это время не может удержаться от сделок. И участвуют просто чтобы участвовать. Им вот надо обязательно что-то купить. Хотя лучше бывает подождать до того времени, когда уже каждой кухарке ясно, что рынок идет вверх.

Такие периоды были. И мы их сами видели на Рижской бирже. 2002, 2005, 2007 годы… Или еще раньше – 96-97 годы. А в другое время покупать просто ради того, чтобы покупать: мол, вот есть куча денег, давай я ее распихаю… Это опасно.

Гатис: — Самый главный вывод – позитива никто не чувствует.

Кимм: — Кто сидит в акциях, тот будет испытывать позитив. Или просто держаться. Вот даже у меня остался Agrowill, и хотя позитива там вроде нет, но вот держу и держу.

Гатис: — У меня то же самое. Те позиции, которые у меня есть – как тот же RKB – с ними у меня никаких надежд.

Кимм: — Ничего, все мы пройдем очищение огнем! Мы с Владисом уже погорели, вы следующие! (общий смех)

Гатис: — Зато представьте тех алчных ребят, которые брали «Металлург» вместе с Липманом, по полтора лата. Они и сейчас его держат. Им сейчас предлагают пусть даже 10 сантимов – но ведь точно не отдадут. А закончится все так же, как с Ukio. Другого варианта тут нет! Если бы у меня было, продавал бы я по 10 сантимов? Однозначно! В этой ситуации – да! И был бы рад, что могу выйти. Кстати, вот подозреваю, что у тебя единственного из нас  «Металлург» наверняка есть – ты же любил «спящую красавицу».

— Продал все в декабре, по цене Липмана. Но если ты уверен, что есть — можем спорить на пиво – покажу выписку со счета.

Гатис: — Верю-верю, не спорим!

— Так ты бы по 10 сантимов «Металлург» не брал? Это же твоя старая шутка была: если несколько джентльменов за одним столом рассказывают, что и как они делают на рынке – уже на выходе из-за стола все они побегут отдавать своему брокеру обратные распоряжения.

Кимм (улыбается): — Вот, Гатис, извини, но у меня аналогичное подозрение.

Гатис: — Нет! В Этой ситуации – нет! Взял бы разве что по сантиму, там потерять уже не страшно, а по 10 – продавал бы.

Кимм: — А я уверен, что если сейчас кто-то сольет по 10, то все мелкие бросятся выставлять ордера на покупку по 15. С «Огре» когда-то так и было, даже когда там все уже явно шло к банкротству.

Гатис: — То, что я вижу – что главные акционеры свои деньги туда ставить не будут. Значит, предприятие через какое-то время переймет кто-то другой. А дыра в балансе за это время вырастет еще больше. И самое страшное, если в итоге все это затянется на долгое время.

Все там в итоге образуется с заводом. Но из нынешних акционеров скорее всего никто ничего не получит. Варианта всего два: или Захарьин с Сегалом каким-то чудом все это вытягивают. Или они все теряют – а с ними все теряют и мелкие акционеры. И потом  активы завода передаются дальше. В чьи-то чужие, но «заботливые руки».