Придут ли в течение года на Рижскую биржу новые эмитенты, вдохновленные примером HansaMatrix? Если надежда и есть, то скорее на малый и средний бизнес. А вот акции, уже много лет как забытые в «нулевом» регистре депозитария, – эта проблема, похоже, будет актуальна еще долго. NaudasLietas.lv беседуют с членом правления Nasdaq Riga Индарсом Ашчуксом.
Новые акции греют по-особенному
Что думаете об итогах первого за 12 лет латвийского IPO?
Настрой позитивный. В последние годы было как: если смотреть на бизнес биржи и депозитария, рост – происходил, причем довольно ощутимо. Но в основном за счет облигаций. Конечно, это тоже очень хорошо для бизнеса. Но появление на рынке новых акций все же греет сердце по-особенному. Особенно когда эмитент – прогрессивное предприятие, с высокой добавочной стоимостью.
HansaMatrix очень целенаправленно шлa к своей цели — котироваться на бирже – несмотря на разные мнения экспертов на стадии подготовки IPO, в том числе о том, сможет ли предприятие такого размера быть интересным для биржевых инвесторов. Все закончилось успешно. Дальше вопрос лишь в том, как будет развиваться бизнес HansaMatrix – от этого зависит дальнейшая динамика их акций.
С одной стороны, HM действительно показал другим малым и средним компаниям Латвии, что выйти на биржу и продать акции по хорошей цене – это реально. С другой стороны, интерес со стороны инвесторов все же был осторожным, большая часть фондов решили подождать, а привлеченный капитал был достаточно скромным – несколько миллионов евро.
Пусть само предприятие дает оценку привлеченным суммам, но, на мой взгляд, позитивно то, что у HM есть инвестиционный план, куда эти деньги вложить, – строить новое производство рядом с аэропортом, расширять площадку в Огре…
Что еще важно: акционеры HM рассматривали биржу не только в качестве источника финансирования, но и как способ повышения своей узнаваемости, признак качества компании в глазах партнеров и клиентов. Потому что к публичным предприятиям строже требования по отчетности, эксперты знают о них больше.
Насчет того, станет ли этот пример сильным мотиватором для латвийских компаний идти на биржу… Cудить рано. Но начало – хорошее. Такой пример теперь у всех перед глазами. Да, были фонды, кто решил инвестировать в HM, и были те, кто пока воздержался. У всех свои аргументы. И понятно, что сравнительно небольшие предприятия с капитализацией в 10, 15 или 20 миллионов евро – они не будут целью №1 для управляющих фондами.
С точки зрения интересов латвийского рынка, мы тут можем апеллировать к нашему национальному патриотизму. Но с этим главное не увлекаться. Ведь если я, как вкладчик, доверил свои средства менеджеру фонда, – для мня важнее эффективность управления активами, а соображения локального патриотизма уже не будут особо желательны.
Хотя, практика показывает, что более успешны обычно те управляющие, которые больше инвестируют на своих местных рынках – ведь на них они могут лучше оценить риски.
После того, как HansaMatrix начала котироваться на бирже, местный бизнес не консультируется у вас насчет процедуры IPO?
Об этом скорее могут судить инвестиционные банкиры, они более тесно контактируют с компаниями. Мы знаем лишь общую ситуацию. Например, сейчас есть немало заинтересованных компаний именно из сектора MVU (малые и средние предприятия), которые вместе с инвест-банками прорабатывают варианты IPO. Конечно, хотелось бы, чтобы это были компания с капитализацией в 50-100 миллионов и больше. Но пока мы можем говорить про MVU, и это тоже неплохо.
Приват-банкиры не рассказывали, сколько потенциальных IPO могут случиться в течение ближайшего года?
Скажем так, таких вариантов «в трубе» – pipeline – на стадии подготовки сейчас больше, чем когда-либо за последние 5 лет. Но дальше практика такова: если процессов на стадии подготовки только один-два – должно очень повезти, чтобы хоть один в итоге дошел до успешного IPO. А если таких процессов 10 и больше – можно надеяться на несколько IPO в результате. Нормальная теория вероятности.
Сейчас «в трубе» 2 варианта, или 10?
Точно не скажу, но больше двух. Этот год в Балтии был неплохим: недавно в Эстонии было IPO банка LHV, до этого там же – Linda Nektar. У нас в Латвии тоже была попытка с Citadele, ранее была попытка у Eco Baltija. Но иногда в последний момент стороны не могут договориться о цене. Хотя амбиции выйти на биржу были.
Вы не обсуждали намерения акционеров Citadele, повторят ли они снова попытку?
Это нужно спрашивать у Citadele, публично они ничего не заявляли.
Многие инвест-банкиры во время эстонского IPO LHV тоже говорили, что акции продавались сравнительно дорого – тем не менее, там все получилось. Почему, по-вашему, не получилось у Citadele?
Представители LHV давно шли к тому, чтобы котироваться на бирже, и не раз заявляли об этом публично, готовили аудиторию. В Эстонии инвесторы давно надеялись на новую «историю успеха», как это было в случае с Hansabanka/Swedbank, который в 90-х был основан теми же людьми, которые впоследствии развивали банк LHV. Кроме того, они на бирже привлекали сравнительно небольшой объем капитала, по сравнению с общей капитализацией банка около 150 миллионов евро. В итоге на IPO LHV удалось привлечь более 5 тысяч инвесторов – очень достойный результат. Думаю, больший успех в последние лет десять был только на IPO Tallink.
Что касается Citadele… Думаю, в конечном итоге все решает цена. Пусть инвест-банкиры судят, насколько она была адекватна ситуации, я воздержусь от оценок. Но многие заметили, что на IPO Citadele цена акций была значительно выше той, за которую инвесторы до этого приобрели банк у государства – хотя между этими двумя событиями не прошло и года. Допускаю, части инвесторов такой быстрый рост цены было трудно принять психологически.
Ранее вы не раз говорили, что для развития рынка капитала нужны не MVU, а выход на биржу крупных предприятий, – а они в основном принадлежат государству. С этим все как обычно – без прогресса?
Конкретно сегодня крупных госкомпаний, которые были бы готовы котироваться – нет. Да, в последние годы собирались рабочие группы по вопросам развития LMT и Lattelecom. Но там свои сложности. Сперва акционеры должны договориться, а потом уже оценивать технические решения. Вывод на биржу остальных госпредприятий, особенно включенных в список неприватизируемых – тоже непростой политический вопрос.
Конечно, крупные предприятия особенно значимы для биржи. Крупные международные инвесторы, да и местные фонды – все хотят видеть эмитентов с капитализацией от 50 миллионов и выше. Этому есть рациональное объяснение. Во-первых, размер обуславливает ликвидность акций. Во-вторых, вопрос администрирования: если фонд хочет вложить 1% от своих средств в компанию, и в итоге становится крупнейшим акционером – вряд ли фонду это будет комфортно.
О забытых акциях: «пароходов» и «газа» – на миллионы евро
Руководство Latvijas gaze призвало владельцев акций, которые до сих пор хранятся в начальном регистре депозитария, перевести их на свои счета ценных бумаг – и подписаться на акции компании Conexus Baltic Grid, отделяемой от Lg осенью. При этом в Lg допускают, что многие владельцы акций из «нулевого» регистра – уже умерли. Если ничего не делать, этот замороженный объем так и будет лежать, и не вернется к активную торговлю. Видите ли вы варианты, как решить эту ситуацию?
Процесс дерегистрации акций из начального регистра – быстрее или медленней, но идет. Это происходит волнообразно: когда есть какие-то значимые события с эмитентами. Сейчас – чуть быстрее, в связи с реорганизацией Latvijas gaze. Раньше была активность во время откупа акций Ventspils Nafta. Люди вспоминают: да, у меня же были акции этой компании – и дерегистрируют их. Если в свое время было более 100 тысяч акционеров, которых хранили свои акции в начальном регистре, то сейчас – чуть более 30 тысяч человек.
Конечно, есть риск, что часть людей про свои акции просто забыли. Или у кого-то их может быть так мало, что дерегистрация и открытие счета ценных бумаг в банке – просто не интересна из-за небольшого финансового выигрыша. Это проблема. Можно ли решить ее законодательно? Это скорее вопрос к регулятору рынка, FKTK. Ситуация такова, что государство обязывает нас обслуживать эти «забытые» счета в начальном регистре депозитария. И мы это требование выполняем, нравится нам это или нет.
Вы можете этот вопрос правового регулирования актуализировать в FKTK – ведь ситуация с теми же «мертвыми душами» уже абсурдная.
Мы его ранее актуализировали в той части, которая относится к умершим владельцам акций. Зачастую на эти акции нет заявок от наследников. И тогда это имущество могло бы перейти в собственность государства, которое могло бы их продать. И акции снова вернулись бы в торговый оборот.
Мы в свое время обсуждали этот вопрос в Министерстве юстиции. И поняли, что простого решения нет. Каждый случай индивидуален, и трудно принять одно правовое решение для всех – например, о сроке, до которого всем нужно дерегистрировать свои акции, хранящиеся в начальном регистре. Эксперты считают, что это чревато большими правовыми рисками. Каждый случай вступления в права наследования ведется через нотариуса. Который или осознает, что в начальном регистре у покойного могли быть акции – или не вспоминает об этом. И потом кто-то сможет сказать, что у него отобрали акции неправомерно, или что у него не было возможности реализовать свои права собственности.
С другой стороны, нам самим было интересно, насколько эта ситуация значима для рынка ценных бумаг. Какие объемы акций могли бы попасть на рынок, если бы этот вопрос был решен. Вывод после изучения статистики: да, положительный эффект был бы. Но нельзя сказать, что это было бы что-то чрезвычайно ощутимое.
Какова статистика?
Есть несколько сравнительно маленьких биржевых предприятий, у которых число акций в нулевом регистре – довольно велико, порядка «надцати» процентов от капитала. Это может быть и сознательный выбор акционеров – ведь за хранение акций в начальном регистре не нужно платить комиссию. Так что мы не можем делать вывод, забытые это акции или нет.
Вторая группа – сравнительно большие предприятия, у которых порядка 0,5-1,5% от капитала – акции в начальном регистре. Например, в случае Latvijas gaze это около 0,5% капитала. Немного в процентном соотношении, но за счет размера предприятия и накопленных дивидендов это в итоге составляет серьезную сумму, – более 1 миллиона евро. А у Latvijas balzams в нулевом регистре – около 4% акций, или около полумиллиона евро при текущей цене на бирже. Еще пример: у Latvijas kugnieciba стоимость акций в начальном регистре – около 1,5 миллионов евро…
Но это все общие объемы в начальном регистре. А те акции, по которым владельцы умерли, а наследников нет – их сравнительно небольшая часть. Поэтому нельзя сказать, что возвращение на рынок «мертвых душ» существенно оживило бы торги.
В случае с добровольным откупом акций Latvijas balzams не хватило как раз самой малости, около 20 тысяч акций, чтобы откуп состоялся…
Да, такое возможно.
Почему нельзя использовать ту же модель, как после неплатежеспособности Krajbanka: невостребованные в установленный срок акции, хранившиеся там на счетах ценных бумаг – продавались на аукционе. А владельцы потом могли получить компенсацию из денег, вырученных на аукционе.
В случае с Krajbanka ситуация все же была вынужденная. Нашу ситуацию законодатели таковой не считают. И даже в случае Krajbanka после аукциона были инвесторы, которые писали письма нам и в FKTK: почему наши акции продали без спроса? Были недовольные. А обычно все стараются избегать решений, которые могут вызвать подобную реакцию.
Если ничего не изменится, в недалеком будущем история забытых акций «нулевого регистра» будет сродни байкам про дедушку, у которого до революции был вклад в швейцарском банке, который лежит там сто лет.
Ну, 100 лет еще не прошло. После приватизации Latvijas gaze – 15 лет минуло. И там миллион евро накопился. Люди, которые сегодня переведут эти акции Lg на свои счета, плюс накопленные за все годы дивиденды – вполне приличные суммы получат. Похоже было с Ventspils Nafta: по итогам окончательного выкупа на счетах начального регистра серьезные суммы накопились, ведь цена акций VN за короткий промежуток времени выросла в 3 раза. И люди, которые про эти акции забыли, могут в итоге получить хороший бонус, – если вспомнят.
