«Ввязываясь в долгосрочные судебные дела, уважаемые наследники могут нанести ущерб собственному активу.» – считает член правления Olainfarm Салвис Лапиньш. Что будет с дивидендами и прибылью, и почему не стоит ждать больших покупок, в том числе приобретения ранее упоминавшейся (хотя и не названной) шведской компании, – в интервью NaudasLietas.lv.

Начнем с результатов последнего квартала. С одной стороны, есть очень хорошая прибыль – 5 миллионов евро. Но если убрать ван-офы, главным образом налоговые, и оценивать business as usual – OLF за квартал заработал порядка 1,5 миллиона.

Немного больше – наверное, ближе к 2 млн. Во-первых, налоги. Во-вторых, вся наша история формирования накоплений, которая была актуальна последние 8 кварталов, – в этот раз дала не минус, а плюс. Какую-то часть прежних накоплений на дебиторку мы теперь вернули в прибыль. Раньше кто-то опаздывал с платежами, – но в итоге ситуация вернулась в нормальное русло, и нет больше оснований для тех минусов.

Если business as usual в последнем квартале – это около 2 млн евро прибыли, то годовая прибыль составила бы не нынешние 11,6 млн, а порядка 8,5 млн…

И да, и нет. Да, без ван-оффов последнего квартала прибыль за год – ближе к уровню 8,5 млн. Может, чуть больше. Но тогда надо смотреть и на все прочие годовые ван-офы, которые были актуальны в первые три квартала, в основном со знаком минус: рублевые потери, прежние накопления по дебиторке.

Но по сути ты прав. Это специфика региона, где мы работаем: накопления, возврат накоплений, валютные потери и иногда валютная прибыль, – это имеет большое влияние на наши показатели.

Уточним про накопления по ранее купленным компаниям – этот процесс теперь завершен, или еще может быть списания?

Из тех наших компаний, по которым были дискуссии – внутри менеджмента и с внешними аудиторами – там уже практически не осталось чего накапливать. Может, сомнения еще остаются по белорусской компании «Биотест». Но мы его априори не покупали как производителя чая. Если его рассматривать, как белорусское производство чая – там переплачено, вопросов нет. Но если рассматривать как покупку производственной площадки в странах ЕвразЭС (Евразийское экономическое сообщество) – картина другая. Но для этого еще необходимо проделать определенную работу, чтобы механизм тамошнего производства и продаж запустить.

Производственная площадка – или цех наклеивания этикеток?

Там планируется больше чем наклеивание этикеток. Только на первом этапе там будет упаковочная единица – будет добавляться белорусская инструкция к лекарствам, и отдельная фасовочная линия. Со временем мы можем рассмотреть удлинения цикла, вплоть до блистирования на месте.

Как выглядит перспектива дальнейших накоплений по проблемной дебиторке – или, напротив, по частичному реверсу прежних списаний?

Ситуация выглядит довольно динамично, и платежеспособность партнеров главным образом зависит от колебаний валютных курсов. Сегодня вроде явных проблем нет. Что совсем не означает, что через месяц или позже проблемы не могут возникнуть.

В прошлом году у нас были определенные сложности с некоторыми клиентами, но под конец года ситуация вроде выправилась, и часть накоплений мы вернули. Но все меняется настолько динамично, что сказать сегодня, в марте, как будет до конца года с накоплениями – нельзя. Сегодня все платят нормально.

О прогнозе оборота и прибыли на 2018 год Olainfarm пока официально не сообщал, но возможные цифры внутри команды наверняка обсуждаются?

Конечно. Пользуясь положением, хочу всех пригласить на вебинар 20 марта, где мы в том числе об этом будем говорить. Кстати, я очень рад, что нашему примеру с вебинарами уже последовали многие биржевые компании, и сегодня даже бывает не просто согласовать под это мероприятие конкретную дату – они зачастую уже заняты другими эмитентами.

Сейчас не назовете диапазон прогнозов по обороту и прибыли?

Воздержусь.

Правильно понимаю, что лучший из возможных сценариев прибыли – возврат к уровню 2015 года, когда было заработано 15,3 млн евро?

Все же не думаю, что 15 миллионов – наш предел… Но пока не будем спекулировать.

15 миллионов прибыли – это в принципе укладывается в сценарий возможного в 2018 году, на ваш взгляд?

Да, конечно. Если посмотрим на тренд, который проявился в последнем квартале, когда был маленький валютный доход, плюс мы вернули часть накоплений… Если этот тренд будет сохранятся до конца года, валюты не упадут, дебиторы будут платить в срок, – абсолютно не исключаю уровня 15 млн. Хотя это может и не быть нашим основным сценарием.

О слияниях и поглощениях. В последнем номере журнала Kapitals, где мы общались с главой OLF Олегом Григорьевым, он сказал: если увидим что-то интересное, что можно купить – шанс не упустим. А вы в декабре, после смерти В.Малыгина, говорили так: пока наследники не выяснятся и не вступят в права – больших покупок не будет. Хотелось бы понять это противоречие.

Насколько я помню контекст беседы с Олегом (С.Лапиньш на ней присутствовал, – ред.), он говорил о вариантах покупок латвийских компаний. Так что тут у нас противоречий нет, потому что потенциальных (около)фармацевтических приобретений в Латвии не так много, и в основном речь может идти о небольших бизнесах. Если что-то появится сравнительно небольшое и интересное, за разумную сумму – конечно, не упустим. Другой вопрос – большие инвестиции.

О неоднократно обсуждавшейся в прошлом году возможной покупке некоей шведской компании. Глава OLF в интервью Kapitals сказал, что та сделка в итоге сорвалась – но читатели NaudasLietas вряд ли в курсе дела…

Да, еще при жизни Валерия сделка со шведами не удалась. И он тогда сказал, что раз уж не получилось, давайте возьмем паузу месяцев на 12-18, сконцентрируемся на консолидации уже купленных активов, и потом к концу 2019 года вернемся к теме покупок.

Сейчас мне сложно представить большую покупку на сумму 20-30 миллионов или более, ведь она влечет за собой либо большой банковский кредит, либо эмиссию облигаций, либо акций, либо все перечисленное. Если говорим об эмиссии акций – для этого требуется собрание акционеров. Трудно представить, что опекун наследства – временный управляющий активами Малыгина – будет брать на себя приятие столь большого решения. Что касается большого банковского кредита – требуется согласие совета. А такого конкретного мандата от собрания акционеров – нет.

Итого, маленькие интересные покупки, если такие возможности появятся, – постараемся не упускать. Большие сделки – вряд ли в нынешней ситуации кто-то возьмет на себя такую ответственность. Я себе слабо представляют такое, пока акционеры не вступят в права.

Юристы говорят, после того, как вдова Малыгина оспорила завещание, только суд первой инстанции может занять 2-3 года, а в случае дальнейших оспариваний, пока пройдут все суды… Акционеры могут не вступить в свои права еще лет пять, или даже более.

Дела семейные, воздержусь комментировать.

Вопрос в другом: вы допускаете, что неясная ситуация с акционерами может затянуться на долгие годы?

Вопрос больше к юристам, но истории есть самые разные, вплоть до 10 лет. Пользуясь случаем, хотел бы призвать наследников… Понятно, что главный актив Малыгина – около 70% акций Olainfarm. Понятно, что долгий процесс неопределенности – это не помогает. И ввязываясь в долгосрочные судебные дела, уважаемые наследники могут нанести ущерб собственному активу. Я бы призвал быть максимально прагматичными, если есть какие-то нерешенные вопросы и претензии друг к другу – садиться, говорить, и договариваться. Если же все-таки решат идти в суд – тоже стараться делать это максимально оперативно и конструктивно.

О ликвидации ABLV Bank. В отчете написано, что OLF рассмотрит варианты рефинансирования 12-миллионного кредита, который был взят в этом банке. Насколько это важно – ведь можно просто выплачивать, даже если кредитный портфель впоследствии купит другой банк.

Конечно, особой спешки с нашей стороны нет. Продолжаем обслуживать кредит. Скорее это вопрос непрогнозируемости. Кредит был на 10 лет, процесс ликвидации вряд ли продлится так долго. Понятно, что кредит скорее всего кому-то перепродадут. Нам бы хотелось, чтобы мы проактивно решали, к кому он перейдет, через перекредитование. Мы этим уже занялись. Почему? В любом кредите всегда будут моменты, через которые банк может осложнить технические нюансы. Хотелось бы самим выбирать партнера, нежели просто ждать, кому он попадет.

О новых рынках. В отчете пишете, что первая регистрация лекарства в Турции планируется в середине 2018 года, хотя ранее речь шла о конце 2017-го. Что случилось?

Первый продукт мы продолжаем ожидать, надеюсь, буквально в течение месяца-двух. Через две недели турецкий представитель будет в Риге, узнаем последние новости.

Это не напоминает историю с несостоявшимся вхождением OLF во Вьетнам, где объяснений, кроме «Восток дело тонкое» – не было?

Нет, после нашего неудачного первого вьетнамского опыта мы стали себя иначе вести, и более пристально смотрим за процессом. Я сам встречался с должностными лицами в Турции, и действительно понимаю, что та попытка госпереворота, которая была около 1,5 лет назад – мягко говоря, не помогла бизнесу. Потому что там поменялись многие действующие лица, в том числе в минздраве, в ключевых структурах, в агенстве лекарств. И наши действия, которые там были начаты, в итоге задержались как минимум на полгода. Но мы не оставляли дело на самотек и без контроля.

И по дивидендам. Когда вы впервые начали их платить, все начиналось с 10% от прибыли, с намерением постепенно дойти до 25%. Потом намерения менялись: сперва была пауза, в прошлом году были рекордные дивиденды около 80% от прибыли, после них – заявление о намерениях в будущем платить по 40-50%. И теперь очередной поворот – правление в этом году предлагает платить порядка 25% от прибыли.

Век живи, век учись. После нюансов, связанных с налоговой реформой в Латвии, мы внутренне поменяли подход к самому определению дивидендов. Я бы теперь не стал напрямую связывать годовую прибыль с объемом выплат дивидендов.

Объясните.

Те 11,6 млн прибыли в прошлом году, которые видны в отчете – это, напомню, консолидированный показатель. Но дивиденды всегда выплачиваются с прибыли материнской компании. И если в первом случае консолидируется вся прибыль дочек, то во втором – только та прибыль дочек, которая выплачена материнской компании в виде дивидендов. Соответственно, мы еще не опубликовали неконсолидированную прибыль – тогда соотношение с предполагаемыми 3 миллиона евро дивидендов может быть другое.

Что касается самой суммы в 3 млн – правление исходило из минимального влияния на ликвидность предприятия: чтобы сумма выплат не создавала стресса для бизнеса. Но тут вопрос еще будет обсуждаться и в совете, и с инвесторами, акционерами. Сегодня подтвержденного мандата ни у кого нет. Пока это скорее предложение правления. Учитывая всю ситуацию с OLF, предложение, по-моему, очень неплохое.

Тут речь не о том, плохое или неплохое. Скорее о том, что компания дважды пыталась озвучить некую постоянную дивидендную политику, – но каждый раз быстро переходила к сиюминутной логике момента.

Сегодня у нас нет такой структуры, которая могла бы взять ответственность за более долгосрочные решения. Такая ситуация… ждем ясности с наследниками. 3 миллиона дивидендов в нынешней ситуации – по моему, неплохо.

Остается напомнить, что есть заявления будущих наследников, которые свою позицию обозначили: дивиденды в будущем будут выплачиваться.