В первом полугодии прибыль Olainfarm сократилась на 7%, до 5,7 млн евро, – и руководство заявило о грядущем пересмотре прежнего прогноза годовой прибыли, который был на уровне 15,5 млн евро. На сколько эта цифра может снизиться, и почему осенью член правления OLF Салвис Лапиньш надеется на хорошие новости – в интервью NaudasLietas.lv.
Давайте начнем с главного – планируемого пересмотра прогноза прибыли. Какие варианты обсуждаются?
Сейчас моделируем сценарии. Если смотреть по брутто-прибыли – претензий нет. Но есть три основные темы, которые могут повлиять на нетто-результат. Во-первых, рубль. В первом квартале он нам дал миллион евро, а во втором – забрал два миллиона. Прогнозы вроде не сильно радужные.
Вторая большая тема – это, с точки зрения аудиторов, как будет выглядеть наше белорусское вложение. Там может быть ван-офф в виде накоплений.
И третья тема, – что будет с нашими расходами на продажи, которые в первом полугодии, как мы сообщали, выросли на 4 млн евро. Сейчас темп роста продаж вроде увеличивается, но как вся эта пропорция с расходами будет взаимодействовать до конца года, – это мы сейчас пытаемся прогнозировать.
Уверены, что прежний прогноз в 15,5 млн евро прибыли выполнить не удастся?
Что могло бы спасти 15,5 миллионов – совпадение ряда факторов, когда хорошо ведет себя рубль, не надо делать накоплений, пусть и формальных, по Беларуси, и когда сейл во второй половине года растет быстрее, чем административные и продажные расходы. Иными словами, много факторов должно совпасть, чтобы 15,5 млн прибыли в этом году стали реальностью. Поэтому скорее всего будем исходить из сценария с понижением.
Примерно до 12-13 млн евро?
Не знаю пока. Есть несколько сценариев, от пессимистичного с прибылью в 11,5 млн евро – и до близкого к прежнему прогнозу, в 15,1 млн евро.
То есть ниже 11,5 миллионов заработать не предполагается.
Пока да. Но с прогнозами всегда сложно, самая непрогнозируемая часть – что будет с рублем. Если рубль себя поведет очень плохо, это может повлечь проблемы с ликвидностью у российских оптовиков. То есть, если брать совсем-совсем плохой сценарий – он, в принципе, без ограничений. Но пока более реалистичным кажется вариант, что если заработаем 11.5 млн евро – это будет достаточно плохой сценарий.
О росте расходов на продажи в первом полугодии на 4 млн евро. Правильно ли предположить, что за год на этом будет потеряно лишних 8 миллионов?
Нет. Мы ведь сейчас сравниваем ситуацию со вторым кварталом прошлого года. Но рост расходов начался уже со второй половины прошлого года, так что дальше эта разница уже не будет столь существенной. Не должно быть роста еще на 4 млн во втором полугодии.
В принципе, как я уже рассказывал в прошлый раз, этот процесс связан с усилением нашего присутствия на экспортных рынках.
Можем говорить о росте расходов на продажи миллионов на 5 в текущем году?
Примерно так, до 5-6 миллионов может быть. Единственно, из-за чего еще может быть дополнительный рост расходов на продажи в будущем – когда зайдем в Турцию. Потому что рынок большой, и у нас там практически ничего нет. Как только получим зеленый свет на продажу наших продуктов в Турции – будет период, когда серьезных оборотов еще нет, но уже есть люди, машины, офис и все прочее. Этот момент скорее всего придется на конец 2017, начало 2018 года, когда может быть еще небольшой скачок расходов. Но именно небольшой: из-за Турции точно не будет рост расходов на 4 миллиона.
А вообще это имело смысл, – ради присутствия на рынках тех же «станов», которые дают в копилку продаж OLF примерно по 1-2% от оборота, столь серьезно повышать расходы на тамошнее присутствие?
Если бы дело было только в продуктах Olainfarm – скорее всего нет. Отдельно взятые условные 5 лекарств не дали бы необходимой отдачи. Но поскольку мы туда начинаем заходить понемногу и с Silvanols, и с «Тонусом» – уже немного иначе все смотрится, есть потенциал. Например, Silvanols сейчас в средней Азии присутствует только в Казахстане, и мы сейчас только-только начнем запускать его в других странах региона.
Что-то похожее уже было: посмотри на 2008-год, сейл тогда рос не намного, но в маркетинг мы вложили сразу миллионы. В итоге полтора миллиона латов был годовой убыток. Сейчас происходит что-то похожее, только в меньших размерах, и без убытков, конечно.
Сегодня, когда видите цену акций OLF, упавшую до уровня 10,30 – 10,50 евро, – как ее оцениваете с позиции инвестора?
Адекватно, абсолютно нормальна реакция: люди ждут квартальный отчет, и он вряд ли кого-то удивил приятно. Тем более что из тех рынках, где сам торгую, именно Балтия и Америка – наиболее зависящие от последних новостей. Те же скандинавы или континентальные европейцы реагируют спокойней, если выходит новость с негативом, но фундаментально в бизнесе ничего не поменялось.
С учетом планов понизить прогноз прибыли, остаетесь ли вы при своем мнении, что у акций OLF есть потенциал роста до 13 евро в течение года?
Думаю, что да. Потому что те факторы, которые испортили второй квартал, и грозятся попортить год – они, за исключением непрогнозируемого валютного момента, все-таки разовые. Понятно, что рост расходов на продажи к концу года себя практически исчерпает.
Во-вторых, вопросы по накоплениям, которые еще имеют место – по Olaines Veselibas Centrs, где мы уже накопили 400 тысяч, и по белорусскому «Биотесту» – это временные моменты. Даже если это продолжится с максимальным пессимизмом еще полгода, к какому-то моменту эти активы будут полностью накоплены, и их учетная стоимость будет ноль. После этого, как бы консервативно не оценивали ситуацию мы сами или аудиторы – в следующем году там уже просто списывать будет нечего.
При этом еще раз уточним: если смотрим уровень брутто-прибыли – там все замечательно. Фундаментально все хорошо.
Уточним про Olaines Veselibas Centrs – зачем вы его купили? После приобретения DiaMed вы говорили, что больше мелких покупок, кроме вариантов аптек, делать не будете, – мол, заинтересованы только в крупных.
Когда мы говорили про DiaMed, я сказал, что у этой клиники замечательная база, мозги и оборудование, но нет своей медицинской сети, которая давала бы выход на пациента. Как это обычно работает: пациент сперва обращается или к своему семейному врачу, или к конкретному специалисту, который отправляет дальше на исследования. И вот у DiaMed не было этого выхода на первый контакт с пациентом. А у прочих компаний эта сеть налажена: есть несколько своих семейных врачей, которые направляют конечно в свою же контору.
Думаете из Олайне направлять пациентов в рижский DiaMed?
Не обязательно, вполне может быть и обратный процесс – перенести какую-то часть специалистов и оборудования в Олайне. Это будет зависеть от каждой услуги. Если услуга достаточно востребована в Олайне и, скажем, в расположенной недалеко Елгаве, и такого рода аппаратуры или специалистов там нет – можно обеспечить все это на месте.
Если совсем упростить – мы купили выход на пациентов. Посчитаем: в самом городе Олайне порядка 15 тысяч жителей. Это в принципе такой Межциемс. Если присовокупить Яунолайне и поселки вокруг – порядка 20 тысяч жителей. Если двигаемся в сторону Елгавы – порядка 60 тысяч человек. То есть, это потенциально довольно большая аудитория. Есть над чем работать.
Как сейчас выглядит график освоение Турции? Конец года – и два продукта можно коммерциализировать?
Да, примерно так: один продукт должен получить все разрешения примерно в ноябре, второй – в декабре-январе.
В последнем отчете указан целый список стран, где у OLF идет процесс регистрации лекарств, – в том числе страны не меньше Турции (80 млн), тот же Вьетнам (93 млн). Но планы по этим странам вы особо не акцентируете – там особых подвижек нет?
Да, там нет. И те продукты, которые там находятся на регистрации – в основном противотуберкулезные. Мы пользуемся теми заделами, которые были в этих странах благодаря сотрудничеству с Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). И если там некоторые страны вышли из под опеки ВОЗ, но хотят продолжать с нами работать – это возможность для нас. Там нет планов делать большие представительства, скорее это вариант продвижения пары-тройки продуктов сугубо для централизованных закупок.
Что сейчас происходит с вашими проектами крупных M&A, которые были на ранней стадии?
Осень, люди вернулись из отпусков, все готовы встречаться. В сентябре будет очередной раунд переговоров с двумя компаниями.
Одна из которых шведская.
Да. Скажем так: планы и идеи – просто сумасшедшие. Мы же должны опять быть в чем-то первыми в Латвии. Если немного позволить себе помечтать, то, если там все получится – новостей будет очень много, и очень интересных. Что касается текущего состояния… Должны осенью пожать руки.
Пожать руки – это что? Договор о конфиденциальности для начала due diligence, или уже договор о продаже?
Договор о конфиденциальности уже почти есть. На одной из встреч – со шведами – возможно подписание приложения к существующему договору о конфиденциальности, который будет запускать процесс due diligence. И дальше все будет зависеть от того, что мы там увидим. После чего, если увиденное нас устраивает – обсуждение цены. И если договоримся по цене, есть несколько идей по способам оплаты.
Акциями?
Как вариант, да, в том числе через share swap, через дополнительную эмиссию. Или деньгами, – тоже через эмиссию акций, или облигаций. Вариантов много.
Когда сделка может быть закрыта, при оптимистичном сценарии?
Процесс due diligence возможно запустить осенью. Договор о намерениях с более-менее конкретной ценой – если все хорошо сложиться, возможно к концу года. Завершение сделки с эмиссией или share swap – это требует больше времени.
О новых продуктах: в отчете говорится, к концу года появятся два лекарства – болеутоляющее и противовоспалительное. Дженерики?
Да, это и дженерики хорошо известных продуктов, и пополнения к нашей уже существующей линейке лекарств, все достаточно интересные.
А что заглохла тема вашего улучшенного «милдроната», по которому у OLF были большие надежды получить новый «бестселлер» пару лет назад?
Он есть, под названием «Капикор» продается в нескольких странах с 2015 года. Но надо признать, что большие надежды, которые на него возлагались еще году в 2007-м, – не оправдались. Там всего пару сотен тысяч евро в год оборот. С другой стороны, Капикор всего полтора года на рынке.
Проблема в том, что его Шарапова не принимала?
Чувствую иронию (смеется). Первая проблема – запоздалая регистрация. По изначальным планам, он должен был быть коммерциализирован еще году в 2009-2010. Во-вторых, еще нет ампульной формы, только капсульная. В третьих, еще нет речи о широкой практике использования. Ведь одно дело, что там показывают исследования, и другое – что определенное количество врачей должны убедиться в эффекте на своей практике, на своих пациентах. И поскольку у нас еще нет на рынке ампульной формы, – нет и критической массы врачей, которые этот продукт признают.
А что за планы к 2019 году начать коммерциализацию новых лекарств против рака и туберкулеза?
Противотуберкулезный продукт у нас в активной разработке, довольно успешно разрабатываем синтез, получили средства в том числе из еврофондов. Это тоже дженерик. Да, при лечении туберкулеза это не продукт первого выбора. Он сейчас не слишком широко применяется в мире, в том числе из-за своей дороговизны. Но у нас есть неплохие наработки, чтобы его удешевить, и к 2019 году коммерциализировать. Потенциал там хороший. Не хуже ПАСК (парааминосалициловая кислота), который у нас закупает ВОЗ.
Какой у вас оборот по ПАСК, чтобы понять потенциал?
Из всего сейла OLF это около 10-12%. То есть порядка 8-10 миллионов евро в год.
А что с лекарством от рака?
Вот об этом пока не расскажу, рано. Но в обоих случаях речь об интересных дженериках, которые на сегодня в мире довольно дорогостоящие. То ли из-за недостаточного числа конкурентов, то ли из-за дорогого синтеза. В любом случае, экономика там кажется довольно интересная.
Что еще интересного я не спросил?
Вот осень настала, и думаю, месяца через три будет о чем интересном рассказать.
Имеете ввиду планы покупки одной или нескольких европейских компаний?
Да, я на это надеюсь.
