«Если латвийские и литовские акционеры найдут силы, чтобы получить правильную цену за свои акции через суд – такой путь возможен. А если все миноритарии будут пассивными – ничего не будет. Не надо надеяться, что придет такая ассоциация из Литвы, и за всех все сделает.» — так сказал в экспресс-интервью NL глава литовской ассоциации инвесторов Витаутас Плункснис, подписавший требование к Василию Мельнику откупить акции AO Rīgas kuģu būvētava у миноритарных акционеров. Его мнение о перспективах дела — ниже.

— В своем первом ответном заявлении руководство RKB утверждало, что супруге г-на Мельника принадлежат не 0,23% акций, как вы указали, а 0,023% — мол, поэтому контроля в итоге нет. Во втором заявлении, они эту свою уточненную цифру убрали, но остались при мнении, что ваши подсчеты неверны. Вы перепроверяли, сколько акций у г-жи Мельник?

— Да, после этого мы обратились и в само предприятие, и в FKTK. Потому что очевидно, что у жены Мельника есть 0,23% (акций RKB). Потом компания сделала коррекцию (своего заявления). Но и после корректровок (где уточненная ифнорация о пакете г-жи Мельнк уже пропала)  их заявление – все равно не правильное. Потому что есть не одна методика, как посчитать, что у г-на Мельника есть контроль (в RKB).

А это заявление биржевой компании… Я не думаю, что кто-то из менеджмента даже старался считать эти голоса, и смотреть, кто там контролирующий акционер – просто этот акционер попросил сделать такое заявление, и компания, которую он контролирует, такие заявления делает.

— Этот контроль вы считаете по а) контролю Мельника в компании Remars-Rīga, которой принадлежит 49,86% RKB, пакету его супруги (итого более 50%), и плюс еще совпадающим должностным лицам в обеих компаниях?

— Самый простой способ – посчитать пакет, контролируемый Мальником, и пакет жены Мельника вместе. Но есть и более сложные способы. По европейским директивам, связаные лица могут считаться таковыми по прямым и косвенным признакам. Так что есть широкий подход, как считать контроль, методов много. Но наш метод – он самый прямой, потому что г-н Мельник с супругой контролируют более 50% RKB.

Конечно, я предполагаю, придет время, когда г-н Мельник начнет отрицать свою связь с женой, будет говорить, что у них раздельное хозяйство. Наверное, так будет – они будут искать все способы, как избежать предложения об откупе акций (у миноритариев). Но сейчас они попытались защититьмя аргументом, что это мы не умеем считать. Но ясно, что тут они ошиблись.

Сейчас все зависит от вашего финансового регулятора: насколько они серьезно будут относится к своей работе, и к европейским директивам.

— Если регулятор не примет решения в пользу миноритариев – пойдете в суд?

— Пока у нас таких дискуссий не было. Но я думаю, если латвийские и литовские акционеры найдут силы, чтобы получить правильную цену за свои акции через суд – такой путь возможен. А если все миноритарии будут пассивными – ничего не будет. Не надо надеяться, что придет такая ассоциация из Литвы, и за всех все сделает. Это зависит от инициативы инвесторов. Те литовские миноритарии, которые обратились к нам – у них небольшие пакеты акций.

— Если регулятор решит, что вы правы… Эксперты говорят, что заставить акционера, контролирующего 50 и более процентов капитала биржевой компании, сделать откуп – это на практике почти невозможно. Мол, он скорее заплатит штраф, продает пару процентов компании – чтобы не было 50-процентного контроля, и на этом все закончится.

— В Литве судебная практика такова, что закон дает контролирующему инвестору до месяца с момента, когда он эти 50% получает – чтобы ты их либо продал, либо сделал предложение об откупе. Мы считаем, что эта обязанность за ним останется, даже когда он продает акции – потому что время, когда ты можешь продать лишние акции, в данном случае уже просрочено. В Литве такое было с АО Linas, где акционерный состав менялся уже 2-3 раза, — но у тех первых акционеров это теперь практически вечные обязательства, которые их связывают.